Россия, которую мы «потеряли». «Экономической мощи» Российской Империи, в 1914 году,
Раздаются многочисленные возгласы о том, что Российская Империя до Октября была мощная развивающаяся страна с беспрецедентными темпами развития. Как эти утверждения верны, посмотрим.
Что представляла собой Россия в 1914 году, накануне Первой Мировой войны, коренным образом изменили вектор своего развития? По большинству объективных показателей, она занимала в Европе еще не все сделали выбор в сторону Испании в то время или немного перед ней.
Судите сами, к 1914 г. 86% населения проживало в сельской местности, сельское хозяйство производило 58% продукции народного хозяйства, то есть, вопреки продолжает Говорухиным миф пища в изобилии в царской России, один крестьянин с трудом может прокормить себя и плюс еще 0,2 горожанина. В этой ситуации, экспорт сельскохозяйственной продукции был произведен по циничному принципу, определенного в начале 90-х годов XIX века, министр финансов Вышеградским: «Не доедим, но выйти».
Отсутствие развитой капиталистической стране мира, в этот период разрыв между распределением доходов различных слоев населения, была не столь глубокой, как в России. 17% населения, принадлежащих к эксплуататорским классам города и деревни, имели общий доход, равный доходу остальных 83% населения. В деревне 30 тысяч помещиков имели столько же земли, сколько 10 млн. крестьянских семей.
Россия 1901-1914, был местом вложения иностранных капиталов, а ее внутренний рынок — объект разделение среди международных финансовых монополий. В результате, в начале Первой Мировой войны в руках иностранного капитала находились такие основные отрасли промышленности, как: металлургическая промышленность, уголь, нефть, электричество.
Россия была связана с Западной цепи кабальных кредитов. Иностранный финансовый капитал практически полностью является зависимым от ее банковской системы. В основном капитале от 18 лет крупнейшие банки России — 43% капитала были французский, английский и бельгийский банков. Внешний долг России вырос за 20 лет, в 1914 г. в 2 раза и составил 4 млрд. рублей или половину всех расходов государства. В предшествующих Первой Мировой войны 33 года из России ушло за границу в виде процентов по займам и дивидендов иностранным акционерам фонда в 2 раза больше, чем стоимость основных фондов всей российской промышленности.
Экспорт в зависимость неизбежно вело к зависимости внешней политики от стран-кредиторов. Внешний результат, чтобы усилить эту функцию в начале XX века, стала серия неравноправных экономических и политических договоров: 1904 года, с Германии, в 1905 году, с францией, в 1907 году, и с англией. По договорам с францией и англией, Россия должна платить свои долги не только деньгами, но и «пушечное мясо», коррекция в пользу своих военных стратегических планов (вместо более выгодно для России, главного удара в предстоящей войне более слабой Австро-венгрии, она должна была применить, например в Германии, с тем чтобы облегчить положение Франции). Русский и английский правительство, воспользовавшись «союзные соглашения с Россией, принудили царское правительство поставить их зарубежные военные заказы для своих предприятий.
Русские промышленники и банкиры, тесно связанные с иностранным капиталом, его очень часто в измене. Так, в 1907 году, в договоре от знаменитого российского частного бизнеса в ВПК ассоциации Путиловских заводов, аналогичную немецкой фирмы «Крупп», между прочим, было запланировано ознакомление немецких партнеров с условиями и требованиями российского военного ведомства сделал вооружения.
Впрочем, даже обычной деятельности русских капиталистов часто наносят ущерб России. Так, в 1907 году, глава администрации крупнейшей угольной монополии России — «Продуголь», в следующем годовом отчете отметил с сожалением, что «время уголь с голодом, очень редки, и с ними, и в период высоких цен». В отличие от угля, другой русский монополий от голода на свою продукцию удалось сохранить гораздо дольше. Так, в 1910 году, металлургическая монополия «Продамет» организовала «металлургический голод», который продолжался до начала Первой Мировой войны. В 1912 году, аналогичную операцию сделали монополию нефть», «Мазут» и «Nobel».
В результате, 1910-1914, цены на металлы выросли на 38%, превысив в 2 раза в мире, на уголь-54%, на нефть до 200%.
Царское правительство даже не пытается ограничить грабеж страны со стороны национальных и иностранных монополий, что Совет министров прямо заявил в 1914 году, после того, как приняли решение «О недопустимости воздействия на промышленность, чтобы удовлетворить спрос».
Причины такого покровительства «рыцарей наживы», были очень просты. В этот период шло интенсивное сращивание правящей полуфеодальной верхушки с домашних и иностранного капитала. Например, губернатор Кавказа граф Воронцов-Дашков был владельцем большого пакета акций нефтяной компании. Великие князья были акционеры Владикавказской железной дороги, директор Волго-Камского банка, Лодки в 1914 году, стал министром финансов, др.
Опирается на «низкопоклонство» перед западом, падением конкретным достижениям российских ученых и изобретателей. В связи с этим, достаточно вспомнить приключения ряде международных авантюристов науки России. Один из них, некий Маркони, оспаривавший за рубежом различными жульническими в приоритете А. С. Попова в изобретении радио.
Он был не одинок в своих притязаниях. В 1908 году один дель Пропосто, используя оказавшиеся у него в руках чертежи подводной лодки конструкции русского инженера Джевецкого, пытался получить выгодный контракт для его изготовления.
Благосклонно относясь к разного рода международным авантюристам, должностные лица ледяным равнодушием встретил национальных изобретателей. Мичурин в 1908 году с горечью писал:
«У нас в россии с пренебрежением и недоверием относятся ко всему российскому, все оригинальные работы русского человека». С этим же отношением пришлось столкнуться в 1912 году, Циолковскому, попросил генерального штаба с проектом дирижабля и получил ответ, что он может сделать это «без каких-либо расходов казначейства».
И если таким образом правящая элита относилась к мысли, элита общества, можно представить себе уровень его связи с простым народом, что нашло свое выражение в социальном законодательстве. Принятая в конце 90-х годов XIX века, законодательное ограничение рабочего дня 11,5 часа, продолжало действовать вплоть до февральской революции 1917 года, в то время, как в США, Германии, Англии, Франции, рабочий день в начале XX века было в среднем по 9 часов и не превышает 10. Заработная плата русских рабочих была в этот период в 20 раз меньше, чем у американцев, несмотря на то, что производительность труда в различных отраслях производства было меньше, чем от 5 до 10 раз.
Закон о рабочем страховании 1912 года, распространяется только на шестую часть рабочего класса. Пособие для раны были незначительными, да, это было необходимо, чтобы доказать, что вы получили они не по своей вине. Выплачивается пособие до 12 недель, а затем жить, как вы знаете. Дешево ценится жизнь и здоровье рабочего в царской России. На государственном Обуховском оружейном заводе и в мастерской была обозначена «Таблица оценки повреждений организма рабочего». Цены фиксированные пособия, чтобы эти травмы были следующие: за потерю зрения на один глаз — 35 рублей., оба глаза — 100 рублей, полная потеря слуха — 50 руб., потеря речи — 40 руб.
Еще более остро стоял в России в это время крестьянский вопрос, который пытался решить Столыпин, исходя из своих представлений о взаимоотношениях крестьянства российского сельского хозяйства, чем еще более обострил взаимоотношения крестьян и власти.
Провал основной политической линии Столыпина — реформы в области сельского хозяйства, — в 1911 году, стали очевидны для всех. Все основные ингредиенты этой реформы, а именно, ликвидации общины и массовое переселение крестьян за Урал на свободные земли, имеют явный крах. В 1910 году, 80% крестьян оставались в составе сообществ, правда, после любого инцидента достаточно, разоренные и обозленные. Отправлено в 1906-1910, за Урал 2 млн. 700 тыс. переселенцев свыше 800 тыс. вернулись полностью разоренными на прежнее местожительство, 700 тыс. нищенствовали по Сибири, 100 тыс. умерли от голода и болезней, и только 1 миллион 100 тысяч как-то утвердиться на новом месте.
Таким образом, социально-политическая напряженность по-французски, в деревне, об отмене которого, на словах, были направлены столыпинские реформы, не только не исчезла, но еще больше возросла. Царизм не смог найти в деревне, политика поддержки, к чему он стремился. Это, в самом деле, кто заплатил своей жизнью Столыпина.
После его реформ показатели по производству зерновых на душу населения в 1913 году, были:
в России — 30,3 центнера
в США — 64,3 пуда,
в Аргентине — 87,4 пуда,
в Канаде — 121 фунтов.
Про пресловутый экспорт зерна на удовлетворение половину Европы:
— в 1913 году Европа потребила 8336,8 млн. пудов пяти основных зерновых культур, из которых собственный сбор составил 6755,2 млн. пудов (81%), а чистый ввоз зерна — 1581,6 млн. пудов (19%), в том числе 6,3% — доля России. Другими словами, российский экспорт ответить лишь примерно 1/16 потребностей зарубежной Европы в хлебе.
Продолжая рассматривать положение России в 1914 году, неизбежно приходишь к проблеме участия России в Первой Мировой войне, которая началась 1 августа 1914
Из вышесказанного, ясно, что никакой самостоятельной роли крупнейшем событии мировой истории Россия иметь не могла. Ей и ее народу была предназначена роль пушечного мяса. И эта роль определяется не только отсутствием политической самостоятельности России накануне Первой Мировой войны, но тираж экономический потенциал, с которым Россия вступила в войну. Огромная Российская империя с населением 170 млн человек, то есть столько, сколько все остальные страны Западной Европы вместе взятые, вступила в войну ежегодного производства в 4 млн. тонн стали, 9 млн. тонн нефти, 29 миллионов тонн угля, 22 млн. тонн товарного зерна, 740 тонн хлопка.
В общем производстве в 1913 г. доля России составляла 1,72%, доля США-20%, Англии – 18%, в Германии 9%, Франции — 7,2% (это все страны, имеющие население в 2-3 раза меньше, чем Россия).
Последствия такой нищеты сказались очень быстро. Накануне войны русская военная промышленность производила 380 тыс. фунтов пороха в год, и уже в 1916 году в российской армии потребовалось 700 тысяч фунтов пороха, но не в год, а в месяц. Весной 1915 г. русская армия начала ощущать острую нехватку боеприпасов, особенно снарядов, и до войны запасы которых были убиты в первые 4 месяца войны, и в настоящее время продукции не восполняло их отсутствие. Это стало главной причиной поражения русской армии по всей линии фронта в течение сезона весенне-летней кампании 1915 года
Военная промышленность царской России не удавалось доставки на фронт боеприпасов, а также стрелкового оружия и легких вооружений, прежде всего, оружие, которое, как и до войны, на складах были в 4 млн. штук, и 525 тыс. каждый год производили все заводы оружия империи. Предполагалось, что только количество достаточно до конца войны. Однако реальность опрокинула все расчеты. Уже в конце первого года войны годовой спрос на винтовку составлял 8 миллионов штук, и в конце 1916 г., 17 миллионов Восполнить нехватку винтовок невозможно, даже с помощью импорта до конца войны.
